Свобода и несвобода СМИ: Аспекты Национальной Безопасности

Давайте попытаемся разобраться в том, чем же мы недовольны.? Чем недовольны люди, занимающие государственные посты, в деятельности СМИ? Чем, собственно, недовольны чиновники, утверждая, что СМИ наносят ущерб обществу и нашей национальной безопасности?

Печать это не только коллективный пропагандист и агитатор, но и коллективный организатор». Это изречение, родившееся еще в начале века, актуально сегодня как никогда. И, несмотря на то, что идеалисты от журналистики пытаются утверждать, что наши средства массовой информации (СМИ) отражают действительность во всех ее проявлениях, исключительно информируя, реальность свидетельствует: печать выступает как коллективный организатор борьбы за политические, экономические, идеологические, корпоративные (и не только журналистские) интересы.

Особенно это наглядно проявляется в период общественных возбуждений, во время выборов, разрешения финансовых и иных споров. Зачастую, выполняя социально-проплаченный заказ, СМИ становятся пропагандистом в самом худшем варианте.

Мы много ругаем нашу печать, наше телевидение. Часто заслуженно. Но чаще мы исходим из собственных представлений о том, что хотели бы видеть. Видеть, исходя из своего, нередко субъективного, представления о процессах, исходя из своего служебного положения. Но достаточно оказаться вне сферы «привычного обитания» и многое становится иным.

Журналистика живет по своим законам и не только по Закону о СМИ. Журналистика всегда была на содержании, сначала у КПСС, ныне — у олигархов, у финансово-промышленных групп. Степень же зависимости журналистов впрямую соотносится с рамками нравственных ценностей людей, эту профессию представляющих. И эта степень нравственности, как высшего критерия межличностных отношений, прямо пропорциональна реальному состоянию нравственности самого общества. Готово общество принять ложь, клевету, наветы — значит, у нас будет такая печать, такое телевидение. Не способно? Значит, и СМИ будут иными.

История XX века — это не только история войн и катаклизмов, это и история журналистики, которая в той или иной степени была движущей силой войн и катаклизмов. Вспомним начало века, когда в критические для России дни первой мировой войны большевистская печать сделала все, чтобы разрушилась империя извне и изнутри, чтобы подготовить страну к величайшему в истории перевороту. В наше время, в условиях беспрецедентной по размаху вакханалии слова, мы снова возвращаемся к проблеме свободы слова и проблеме национальной безопасности. Но всегда ли только СМИ являются властителями наших дум? Или они только инструмент? Рассматривая проблему взаимоотношений СМИ и общества, мы не можем оставить за скобками проблему собственно свободы слова и ее сопряжения с проблемами национальной безопасности.

Политик делает заявления, наносящие ущерб нашим отношениям с зарубежными партнерами. При чем здесь СМИ? Офицер передает секреты зарубежным организациям. При чем здесь СМИ? Они, как зеркало, отражают нашу уродливую действительность, и мы по пословице пеняем на это самое зеркало. Но если уйти от расхожих обвинений, необходимо разобраться, что собственно сегодня происходит на нашем информационном «поле брани»? Почему, каким образом произошло, что СМИ фактически утратили понятие государственности и вышли из-под контроля власти? Не формального контроля — через запрет, а реального — через диалог. Кто в этом виноват? И так ли это? Не является ли это мифом, который стал частью нашего сознания.

Но для начала попытаемся разобраться в том, чем собственно мы недовольны. Чем недовольны люди, занимающие государственные посты, в деятельности СМИ? Чем, собственно, недовольны чиновники, утверждая, что СМИ наносят ущерб обществу и нашей национальной безопасности?

Перечень «горячих вопросов» можно свести к нескольким:

- чрезвычайные происшествия и катастрофы, угрожающие безопасности и здоровью граждан, а также сведения о стихийных бедствиях, их официальные прогнозы и последствия;

- состояние экологии, здравоохранения, санитарии, демографии, образования, культуры, состояние преступности;

- привилегии, компенсации и льготы, предоставляемые государством гражданам, должностным лицам и организациям;

- факты нарушения прав и свобод граждан;

- состояние здоровья высших должностных лиц;

- факты нарушения законности органами государственной власти.

Я не случайно привел этот перечень основных тем, раскрытие которых так или иначе вызывает общественный резонанс и негативную реакцию госчиновников. Этот перечень есть не что иное, как перечень сведений, не подлежащих засекречиванию, а, следовательно, вынесенных государством в сферу жизненно важных интересов.

Вспомним, сколько копий было сломано вокруг строительства роскошных дач генералов Министерства обороны, вокруг разных неприкасаемых фигур, совершавших неправомочные действия или должностные преступления. Замечу, что основные претензии у нас — людей государевых — в большинстве случаев сводятся к сведениям, которые носят отнюдь не государственный, а исключительно личный характер. И никакого отношения к проблемам государства и к государственной тайне или к национальной безопасности не имеют. Так вот именно на этих сведениях, специально оговоренных в Законе, журналисты к нашему неудовольствию и акцентируют свое внимание.

В Законе о государственной тайне есть статья, четко регламентирующая сведения, НЕ ПОДЛЕЖАЩИЕ ЗАСЕКРЕЧИВАНИЮ. Вот именно против этих сведений и вводится регламентация, по сути являющаяся цензурой.

Замечу, как профессионал, что отдельные проблемы без придания им гласности в СМИ просто не могли бы быть решены (ситуация со Скуратовым, Ильюшенко, рядом губернаторов, ныне лишенных власти). Правда, иногда, в чисто правовом аспекте, не все доводится до конца. Ну, допустим, ситуация со Скуратовым. Ведь с точки зрения защиты тайны личной жизни мы так и подвесили проблему. Кто наказан за негласную видеозапись? Ведь это нарушение не только УК, но и Конституции... Правда, СМИ в погоне за «клубничкой» упустили не меньшую «клубничку»: ведь проведение подобной записи санкционировал (или проводил) не менее большой чиновник... Без санкции, без постановления суда.

И тем не менее, раскрывая эти проблемы, СМИ выполняют важную, социально необходимую работу. Вчера было модно безоглядно поддерживать любую чернуху в печати, делать из мерзавцев героев, из негатива — позитив, только потому, что он разрушает основы тоталитаризма. Этот процесс рассматривался, как веяния нового времени, новой эпохи... Мы с жадностью читали под дождем свежий выпуск газеты «МК» на Пушкинской площади, выписывали журнал «Огонек»... Сегодня мы сменили любовь на ненависть. И эта всеобщая нелюбовь начинает работать против самого государства.

Но зададим себе риторический вопрос: есть свобода слова в России или с ней все-таки напряженно? И в какой степени эта проблема сопрягается с проблемой национальной безопасности? А если уж точнее, что с той составляющей безопасности, которую можно сформулировать, как патриотизм, нравственность, мораль. Без этих составляющих, влияющих на общество, невозможно говорить не только о национальной безопасности, но и безопасности конкретного гражданина, потому что именно они являются основой демократии.

Нынешняя возможность в тысячах изданий выражать практически любые точки зрения — это ли не свобода слова? Более того, как отмечают эксперты, наш закон о СМИ — самый демократичный закон в мире. Беда только, что те, для кого он прежде всего написан, они его, скорее всего, не читали, а если и читали, то только те статьи, которые им выгодны. Имееется в виду право на получение информации, конфиденциальные источники, скрытая аудио и видеозапись. Противная сторона тоже не всегда читает внимательно Закон о СМИ, либо не пытается провести сопряжение его норм с другими актами, другими законами.

Но вернемся к свободе слова, свободе СМИ. Здесь есть два принципиальных аспекта. Это — свобода СМИ центральных (элитарных) изданий, радио, телеканалов и свобода СМИ региональных (или маргинальных). Что касается первых, то мы прекрасно видим, что степень свободы здесь, прямо скажем, почти неограниченная. Они, по нашему мнению, могут все, они творят беспредел, рассказывая то, что нам, точнее, должностным лицам и чиновникам, обычно не нравится (секс, насилие, криминал оставим за скобками).

Глубоко убежден, что СМИ сегодня выполняют важную социальную функцию, в том числе ту, которую необходимо рассматривать в рамках 109 ст. УПК. Беда только, что люди, которые, рискуя иногда не только карьерой, но и жизнью (вспомним судьбу журналистки Юдиной), буквально ходят по лезвию ножа. Но их усилия, как показывает практика, носят исключительно идеалистический характер.

Серьезным инструментом влияния на СМИ должны, по определению, стать пресс-службы государственных органов или PR-структуры (Public Relation). Обсуждая проблему существования PR в государственных структурах надо четко представлять, что под этим термином подразумеваем.

Совершенно очевидно, что в классическом понимании наличие PR-подразделений для государственных структур представляется несколько надуманным. Надуманным потому, что есть PR-служба или нет в том или ином ведомстве, от этого ничего решительно во взаимоотношениях общества и органа исполнительной власти не меняется (есть PR-службы в МВД или нет, Министерство внутренних дел никто не отменит и не закроет). Во взаимоотношениях этих субъектов (орган власти и общество) главным критерием выступает эффективность или неэффективность работы самой госструктуры.

Если шахтерам, учителям или врачам не выплачивается зарплата, то ни о каком положительном имидже Минфина, Минэкономики или Правительства речи просто не может быть, несмотря на усилия профессиональных манипуляторов общественным мнением. Следовательно предлагается, говоря о PR-службах в госструктурах, подразумевать основное их назначение — информирование общества об их деятельности.

Последнее десятилетие внесло серьезные коррективы в то, что вчера мы называли гласностью. И здесь дело не только в том, что обществу неинтересно, что творится за закрытыми дверями Белого дома, МВД, ФСБ или других министерств. Просто стало серьезно меняться отношение внутри государственных органов к работе со средствами массовой информации в целом и отдельными журналистами в частности. Примечательно, как один облеченный высокой должностью профессионал отметил эти перемены: «Вчера надо было иметь мужество, чтобы не ответить на запрос СМИ, сегодня, наоборот, чтобы ответить». Охлаждение отношений прессы и чиновников — это не наступление на свободу печати или слова. Мало кто на нее может посягнуть в классическом тоталитарном значении. Но это явное свидетельство падения уважения к прессе, которая для многих стала просто инструментом для сведения корпоративных и личных счетов, для разрешения споров, это очевидно.

Анализируя эти процессы можно заметить, болезнь роста, которой в последние десятилетия страдала наша пресса, характеризуется несколькими симптомами — завышением собственной роли в общественных процессах, неуважением (а как назвать грязь и потоки необоснованных обвинений в отношении политиков, представителей власти и даже коллег?), снижением общего уровня профессионализма среди журналистов и хроническими «заказными» публикациями. Сегодня не только политики, но и простые читатели, начинают свои оценки материала в газете или на телевидении с размышления «Кому это выгодно?, «Против кого направлена статья и кто ее заказал?»

Безусловно, это объективная реа-льность. Но есть здесь и субъективная сторона. Параллельно со снижением профес-сионализма журналистов наблю-дается снижение внимания к оптимальному взаимодействию со СМИ у тех, кто отвечает за работу с прессой в государственных структурах. Появление PR-компаний с высокой оплатой привело к оттоку кадров из госструктур, а потому для работы с прессой в учреждения власти идут не те, кто способен качественно работать, а те, кто согласен за эти деньги выполнять, в меру способностей, PR-обязанности. Как следствие — недоверие руководителей ведомств к работе своих пресс-секретарей, а потому для предотвращения «ошибок» внутри министерств разрабатываются разного рода должностные инструкции по работе с прессой. Создаются нелепые пирамиды согласовании сведений для печати.

Это было бы верно, если бы мы не имели реально существующей нормативной базы — Конституции России, Закона о СМИ, Закона о государственной тайне и статей об охране иных тайн в разных областях нашей жизни. Более того, в Законе о государственной тайне есть статья, четко регламентирующая сведения, НЕ ПОДЛЕЖАЩИЕ ЗАСЕКРЕЧИВАНИЮ. Вот именно против этих сведений и вводится регламентация, по сути являющаяся цензурой.

Понятие «должностное лицо», обязанное предоставлять ответы на запросы СМИ, сужается до пресс-секретаря или руководителя пресс-службы. К сожалению, нередко инициаторами этого процесса, без крайней нужды и практической целесообразности выступают сами означенные субъекты. Боясь ответственности, некоторые руководители пресс-служб обкладывают себя инструкциями.

В чем же стратегическое значение пресс-секретаря в некоторых силовых структурах, если даже по незначительному вопросу он собирает визы, чтобы озвучить, не отступая от написанного, часто пустой текст? К слову сказать, некоторые такие руководители носят и генеральские звания. Что может быть красноречивее, когда мы говорим о снижении авторитета людей в брюках с лампасами!..

К сожалению, в последние годы появилась и не менее тревожная тенденция: кое-где бичом пресс-служб стали ГОРДЫНЯ, СУЕТА и ХОЛУИЗМ. Гордыня — это когда рядовой журналист практически не имеет даже призрачной возможности получить «доступ к телу» руководителя пресс-службы (дескать, не царское это дело со всякими разговаривать). Суета — когда несущественная, пусть даже ошибочная информация того или иного СМИ порождает бурю опровержений с разного рода домыслами «мы знаем, кому это надо», обвинений в «провокациях». Холуизм — когда в угоду большому чиновнику подтасовываются факты, ограничивается распространение информации среди «неугодных» журналистов, составляются реестры «своих» и «чужих» корреспондентов. Часто в «черные» списки попадают люди, обладающие повышенным чувством гражданственности, профессионалы, имеющие собственную точку зрения.

Как модно было повторять в начале девяностых слова: «Мне не нравится ваше мнение, но я отдам жизнь, чтобы вы могли его выразить». Сегодня же некоторые руководители правоохранительных структур могут сказать: «С этим журналистом не работать! С этой газетой не работать! С этим каналом...». Беседуя с одним таким чиновником, я ему напомнил, что есть закон о СМИ. «Они его нарушают!» — гордо заявил он. Пришлось открыть Закон. Да, многие журналисты часто нарушают закон о СМИ. Но многие его статьи не имеют прямого действия. Как наказать журналиста в связи с нарушением Статьи «Злоупотребления правами журналиста»? Только (в случае объективной вины) через другие законы и кодексы. Но часто вину доказать невозможно, а потому зло, халатность, или прямой умысел становятся НЕНАКАЗУЕМЫМИ. Чиновник же, тем паче высокое должностное лицо, своим приказом «не работать и не давать информацию», помимо нарушения Закона о СМИ, совершает уголовное деяние, регламентированное Уголовным кодексом России. Да еще по двум статьям — «Воспрепятствование профессиональной деятельности журналистов» и «Превышение власти». Ведь в его указании содержится прямой приказ — не выполнять Закон (пусть даже и о СМИ).

Возвращаясь к внутриведомственным инструкциям для пресс-служб, я бы предложил сделать их краткими, как клятва Президента: «Обязуюсь строго следовать Конституции России, Закону о средствах массовой информации, иным нормативным актам России в части распространения информации». Емко и коротко: не предоставил информацию — отвечаю по закону, представил лишнее — рубите повинную голову. Если не так, то зачем их держать? Чтобы собственному начальству вместо сказок читать вслух газеты?

Возможно, кто-то скажет: идеализм. Соглашусь, но многие страны прошли по этому идеалистическому для России пути. Безусловно, пройдем этот путь и мы, но для преодоления нынешней ситуации надо объединить усилия и чиновников, и журналистов.

Кто вывел это породу бюрократов — трусливых и немощных? Кто породил журналистов — лживых и злобных? Кто создал условия для того, чтобы на критику преспокойно не обращали внимания, чтобы журналистов могли уличить в сговоре о заказном материале? Почему падает доверие к информации СМИ? Ведь не конфликты и скандалы тому виной, истина на поверхности. Журналистика стала товаром, который можно купить, продать, обменять...

Вспомним ситуацию с телеканалом НТВ. Для человека, который до получки не дотягивает дней двадцать непонятны астрономические суммы заработков и долгов, о которых спорят медиа-магна-ты. И что бы ни пытались сегодня (кто знает, может и справедливо?) сказать в оправдание Гусинского его коллеги, шахтер, монтер или лифтер останется при своей точке зрения, вспоминая богатый русский язык и родственников магната.

Справедливости ради заметим, что можно понять журналистов НТВ, которые, можно сказать, ели с рук Гусинского, а потому ни отречься, ни осудить его не могут. «Кто платит, тот заказывает...» Но не могу понять пресс-службы ведомств, которые даже после встречи Президента Путина с коллективом НТВ, не сняли с канала информационную блокаду. Ведь таким образом она подтверждает «политический» характер конфликта.

В одной из полемик с председателем Фонда защиты гласности Алексеем Симоновым я утверждал:

«Задачей фонда, наряду с защитой прав (прав, определенных законом!) журналистов, выступает необходимость защиты и того, что называется ГЛАСНОСТЬЮ. Какое отношение к нападкам на гласность имеет привлечение к ответственности пьяного дебошира с удостоверением корреспондента? Или судебный иск в связи с распространением в печати клеветы и сведений, порочащих честь и достоинство гражданина России? Кто виноват (общество здесь при чем?), что появилось применительно к журналистам понятие «килер»? Ну какое отношение к свободе слова имеет уголовное дело в отношение медиа-магната?

Словом, сколько можно журналистику делать инструментом для борьбы криминала с государством!»

Думаю, что в душе оппонент со мной согласился, но его тревога понятна. Взаимоотношения власти и журналистики требуют корректив. Минпечать пытается разделить журналистов на своих и чужих, на государственных на частных. Одним — все, остальным — что останется, но Закон о СМИ не проводит такой градации.

Долгие годы работы и в журналистике, и с журналистами меня убедили в том, что в СМИ есть профессиональные и не очень, честные и относительно честные коллеги. Но самое главное, что и те, и другие, и третьи (если вменяемые) нужны и важны. И для работы с ними нужны профессионалы в PR-структурах государственных органов. Если их не будет, то мы проиграем не только информационную войну противнику, но и саму Россию, в которой понятие «власть» всегда имело нарицательное значение, а слово «поэт» (читай журналист) было ему антонимом.