Сезон охоты на бизнес открыт!

      Есть все основания подозревать, что стержнем путинской избирательной кампании станет борьба с коррупцией. На это указывают те подготовительные действия, которые предшествовали началу кампании: аресты «оборотней в погонах», выход указа о создании Совета при президенте по противодействию коррупции, ограничение этой темы в дискуссиях парламентской предвыборной кампании. Это стало ясно и после того, как 12 января 2004 г. с интервалом более чем в полтора месяца после выхода соответствующего указа наконец собрался учрежденный этим указом Совет по борьбе с коррупцией.
       
       На совете президент снова произнес банально-правильные слова о необходимости развития институтов демократии и осуществления политики, направленной на противодействие условиям, способствующим коррупции. Соблазнительность борьбы с коррупцией как избирательной платформы показали последние политические события в Грузии, завершившиеся победой кандидата, политический взлет которого был связан с антикоррупционной тематикой.
       В связи с этим перед избирателями должны будут встать два естественных вопроса. Первый: что будет стоять за обращением к теме коррупции — реальные намерения навести порядок в стране или всего лишь традиционные популистские обещания, которые никто выполнять не собирается? Второй вопрос: если это искренние намерения, то в состоянии ли Путин реализовать их? Попробуем ответить на эти вопросы.
       О коррупционных сетях — преступных сообществах чиновников, организованно извлекавших колоссальные доходы из своего служебного положения, — было известно давно. Фонд ИНДЕМ писал о них в своих докладах и в 1998, и в 2001 гг. Рассказывали мы и о таком специфическом виде коррупционного бизнеса, как искусственное создание и развал дел. Работать с размахом в этой сфере можно только сообща: милиционер должен подбрасывать оружие или наркотики жертве; прокурор должен давать санкцию на арест или продление содержания в заключении; судья должен закрывать глаза на некоторые странности дела, которое он быстро и с заранее известным исходом разбирает. Более того, подобные дела, поставленные на поток, нуждаются в прикрытии на более высоких уровнях власти. Итак, данный бизнес может процветать только на основе сговора представителей разных ведомств.
       Не удивительно ли в связи с этим, что по делам «оборотней» проходят только чины МВД (единственное странное исключение в виде генерала МЧС лишь подчеркивает закономерность)? Любой профессионал поймет: это дела с обрубленными концами. Тогда зачем они нужны? Может ли это быть частью противодействия коррупции? Ответ ясен: нет. Ибо в этом случае коррупционные сети должны были бы выявляться и выкорчевываться целиком. Этого нет. Значит, прошедшие аресты имеют другое объяснение: борьба между властными группировками, подготовка к предвыборной кампании. Может быть, читатель выдвинет и другие версии. Только все они не имеют отношения к наведению правового порядка в стране.

Теперь о Совете при президенте. В его конструкции заложено несколько здравых соображений. Во-первых, основное направление деятельности совета — ограничение условий, порождающих коррупцию. Во-вторых, что корреспондируется с первой идеей, в состав совета, формируемого из сановников, не входит ни один руководитель силовых ведомств, что крайне нетривиально и могло бы внушать оптимизм, учитывая особенность ключевых направлений активности наших ведомств, которым Конституцией, видимо, по недоразумению, предписано охранять правовой порядок в стране.
       Однако есть основания сомневаться в продуктивности совета и двух его комиссий, которые должны быть созданы при нем. Тому есть несколько причин, но главная такова. Совет создается как совещательный орган при президенте. Его (совета) рекомендации будут передаваться президентом кремлевским или правительственным бюрократам. Но тогда нетрудно спрогнозировать, что будет происходить с этими рекомендациями, прежде чем они будут превращаться в законы, указы или другие важные документы. Их судьбу может подсказать судьба разработок комиссии Медведева, которая разрабатывала довольно толковые законопроекты для осуществления реформы государственной службы. Но после прохождения бюрократических фильтров эти законопроекты изменялись до неузнаваемости, теряя при этом реформаторскую новизну и последние остатки общественной пользы.
       Не видно причин, по которым судьба рекомендаций антикоррупционного совета была бы лучше. Скорее наоборот: законодательство, сужающее простор для коррупции, бьет по коренным интересам бюрократии. Значит, можно ожидать не инстинктивного, а сознательного сопротивления, саботажа. Чтобы его преодолеть, нужно создавать отдельную силовую структуру, в задачу которой будет входить только одно: обеспечивать выполнение рекомендаций совета. Но кто бы мог это делать? Те же бюрократы? Утопия.
       
       Наконец, последнее соображение. Оно основано на личном опыте ИНДЕМа последнего времени. На следующий день после парламентских выборов у меня была встреча с группой московских бизнесменов, которые пришли в ИНДЕМ погоревать о тяжелых временах для российского бизнеса. Речь шла о том, что за последние месяцы коррупционные поборы с бизнеса возросли в разы (!). Кстати, такую же информацию мы получаем из различных регионов: что помимо поборов резко возросла активность чиновников по захвату контроля над бизнесом; что в этих условиях увеличение прозрачности бизнеса — лишь способ дать захватчикам вспомогательную информацию; что неясно, нужно ли уже с убытками продавать процветающий бизнес и уезжать из страны или можно еще чуть подождать — вдруг пронесет.
       Говорили мы и о том, что толчок этой волне грабежа российского бизнеса дало дело «ЮКОСа». Сколь бы ни был праведен гнев президента и его верного генерального прокурора, направленный на преступного расхитителя народных богатств, столь же верные чиновники президента по всей стране и на всех уровнях власти расшифровали его совершенно однозначно: можно грабить бизнесменов! И, судя по снисходительному отношению кремлевских «равноудалителей» к этой волне коррупционного разбоя, они правильно поняли своего президента.
       Но это только прелюдия, а вот что произошло дальше. В пятницу той же недели я позвонил двум из моих визитеров с просьбой дать интервью социологам ИНДЕМа в рамках нашего нового проекта по изучению коррупции. Они с удовольствием согласились — с традиционным условием об анонимности интервью. Но в понедельник, когда руководитель социологической службы ИНДЕМа позвонил нашим визитерам, чтобы договориться о встрече, он вдруг услышал от них следующее: «Никаких интервью не будет, с Сатаровым мы никогда не встречались, а коррупция — это прекрасное дело!».
       То, что наши телефоны в ИНДЕМе прослушиваются, мы подозревали давно. Честно говоря, нам было на это наплевать. Но теперь, когда нам попросту мешают работать, возникают другие вопросы (прошу рассматривать их как официальные вопросы нашим властям).
       Первый вопрос: а, собственно, в рамках какого уголовного дела и на основании решения какого суда прослушиваются телефоны Фонда ИНДЕМ?
       Второй вопрос: в рамках какой спецоперации наших доблестных чекистов их усилия направлены на воспрепятствование законной деятельности Фонда ИНДЕМ? Может быть, наша деятельность представляет угрозу для Российского государства? Может быть, именно наши исследования по коррупции представляют угрозу для Российского государства и его конкретных слуг, организующих «прослушку» граждан страны? Может быть, соответствующие службы хотели бы провести с нами «профилактическую работу», чтобы ущерб, наносимый исследованиями ИНДЕМа стране, не привел к исчезновению кормушек для чиновников различных спецслужб?
       Возможна, конечно, и другая версия. Предприниматели посоветовались со своими «крышами», а это теперь, как известно, не вульгарные рэкетиры, а те же спецслужбы.
       Независимо от того, какая версия верна, возникает третий, ключевой, вопрос. Почему родная нашему президенту спецслужба, вместо того чтобы заниматься реальными угрозами, стоящими перед нашей страной, бросает силы на Фонд ИНДЕМ и на ограничение его возможностей изучать российскую коррупцию либо просто «крышует» и доит российский бизнес? Есть два возможных объяснения этому безобразию. Первое: это делается с ведома президента, который не хочет знать, что происходит в стране, и точно так же не хочет, чтобы об этом знали граждане. Второе: президент об этом ничего не знает, спецслужбы работают помимо него и вопреки его намерениям.
       Не важно, какое из этих объяснений соответствует действительности. Важно, что в обоих случаях борьба против коррупции обречена на провал.